Ради жизни на земле: 80-летию Великой Победы
11:27 19.04.2025
Из дневника Сергея Гордеевича Голубева, заместителя начальника УПО г. Ленинграда.28 сентября 1941 года. Воскресенье
Пишу на новом месте. Разместился на Набережной Мойки в доме 85, в четвертом этаже. Сюда перевез свой кабинет и кровать. Ночь находился здесь. Началась новая служба с новыми функциями. Круг обязанностей, правда, не совсем четко определен, но главное состоит в том, что нужно обеспечить боеспособность частей городской пожарной охраны, отличное тушение пожаров по воздушной тревоге и в обычное время. Теперь буду жить в казарме, но в своем кабинете. Пока еще трудно организовать свой быт и питание. Полагаю, что иногда придется голодать из-за своей неорганизованности в этом отношении. Надо привыкать к новым людям, изучать их характеры. Но что же, ведь не впервые этим делом заниматься. Не унывай, старина! Больше энергии, сметливости и инициативы, как сказал об этом т. Кубаткин, и все пойдет своим чередом. 1 октября 1941 года. Среда
Наши войска оставили Полтаву.
Сегодня с 20 до 23 часов длилась тревога. И за все это время вражеская авиация действовала, сбрасывая ЗАБ (зажигательные авиабомбы) и ФАБ (фугасные авиабомбы). Весьма интенсивный налет был на центр. Много ЗАБ было выброшено на ул. Герцена (ныне улица Большая Морская). Бомбы упали на здание штаба противопожарной службы и во двор. Загорелись крыши на соседнем доме, на гостинице «Астория», на зданиях бывших Германского и Итальянского посольств. Все пожары были удачно потушены. Произошел уже отбой воздушной тревоги. Но вот возник пожар на улице Бакунина в доме № 14. Внезапно вспыхнул склад хлопка. К нашему приезду горело на площади до 1500 кв. м. Загорелся рядом расположенный пятиэтажный склад. Удачным маневром пламя удалось сбить. Разборка хлопка теперь будет вестись в течение одних-двух суток.
Вчера ушли на передовые позиции начальник нашей школы М.П. Блейхман и начальник политотдела И.И. Тимошенко.
9 октября 1941 года
Давно не записывал. Некогда было. Была такая кутерьма, что даже не знаю какой сегодня день. Сбился со счета. Иногда кажется, что вчера был, скажем, понедельник, вдруг выясняется, что сегодня уже четверг.
Прошло всего несколько дней моей новой службы, а как изменилась моя жизнь. Я заметно похудел. Перестал спать ночами. Последние пять-шесть дней спал по два-три часа в сутки и то урывками, между воздушными тревогами. Даже дневник не вел — нет времени. Надо осваивать город, изучать его. Надо оправдывать на работе то огромное доверие, которое мне оказали, надо организовывать тушение многочисленных пожаров.
Мы сейчас ведем упорную борьбу с гитлеровскими стервятниками. Каждую ночь фашистские самолеты нападают на город и сбрасывают сотни, иногда тысячи бомб. Только на один порт за один налет сброшено более пяти тысяч зажигалок. Позавчера в ночь возникло восемьдесят четыре активных очага пожара, где работали городские пожарные команды. А в каких условиях приходится работать? Враг для того и поджигает, чтобы при освещении от пожарищ можно было бомбардировать важные объекты. Но получается так: он зажжет, а мы быстро потушим. Мы, советские пожарные, тушим пожары в момент воздушных атак, не ожидая их окончания. Наши бойцы и командиры проявляют, безусловно, отвагу, мужество и самоотверженность, поступают не так, как, например, в Англии. Говорят, что там пожарные выезжают на тушение пожаров только после отбоя воздушной тревоги.
Я побывал уже на многих крупных пожарах: на заводе «Северный пресс», «Петрозаводе», на складах на Бумажной улице, в Волковой деревне, на «Треугольнике» в Московском районе и т.д. Четыре раза я попадал под непосредственное бомбометание, и пока цел и невредим. Я слышал невероятно сильные разрывы бомб вблизи, видел, как взметывались вверх огненные столбы, и не испытывал страха: мои чувства уже успели атрофироваться. Сегодня вокруг меня разорвалось одиннадцать фугасных бомб. Ранило на пожаре начальника опергруппы Василия Ивановича Склауни, его начштаба Катугина и других. Сегодня я видел, как некоторые впадают в панику, трусливо жмутся и прячутся. Когда мы увидели, как от пикирующего бомбардировщика оторвались фугасные бомбы и с противным завыванием стали падать на наши головы, один из наших командиров вцепился мне сзади за плечи и потянул, опрокидывая меня на себя и как бы прикрываясь мною. Лицо его было искажено страхом, глаза вылезали из орбит. По-моему, он потерял тогда над собой контроль и поступал, руководствуясь инстинктом самосохранения. В один из моментов фугасная бомба полетела буквально мне на голову. Я это видел и в какую-то долю секунды осознал: вот он — конец моей жизни. Вслед за этим раздался страшный грохот. Я стоял снаружи заводского цеха, тесно прижавшись к бетонной стене, а бомба упала по ту сторону стены, внутри здания. Меня даже не свалила взрывная волна: она нейтрализовалась стенами.
Был ли у меня страх перед очевидной смертью, когда на мою голову мчалась смертоносная бомба? Наверное, был, но остро я этого не ощутил — настолько я устал, и мне так хочется отдохнуть. Но как же резко изменилась моя жизнь: от тихой, размеренной, строго регламентированной деятельности в учебном заведении к беспорядочной, абсолютно нерегламентированной жизни на переднем крае обороны, в гуще событий, в руководящей роли по ликвидации последствий ужасных бомбардировок! Не успев привыкнуть к этому дьявольскому процессу разрушения, я, должно быть, надорвал свои физические силы. А, возможно, сейчас резко обозначилась любопытная черта моего характера, которую я и раньше замечал при тушении пожаров в мирное время: чем сложнее и ужаснее обстановка, тем хладнокровнее я становлюсь.
Сегодня утром, прямо с пожара, заехал к себе на квартиру. Зашел к матери Тимошенко — к Елене Никифоровне. Вид у меня был необычен: весь в грязи и саже, мокрый, страшно утомленный и похудевший. Она всплеснула руками и молча покачала головой. Разговорились. Она напоила меня горячим чаем с сухарями и обогрела у плиты. Это мне было очень необходимо. Дома все спокойно. Думал получить письмо от жены. Но писем не оказалось. Беспокоюсь, уж не случилось ли что-нибудь плохое? Ох, как тяжело жить в одиночестве!
Квартиру я совершенно забросил. Не бываю там неделями. Некогда. Но я доволен, что в период Отечественной войны я не сижу сложа руки, а активно борюсь, не щадя своей жизни. Ведь моя жизнь непрерывно подвергается опасности, и это не угнетает мой дух, а возвышает его. Я заметил, что мое сознание не раз отмечало важность моего теперешнего положения, роли и значения. Я горжусь своей ролью, своим теперешним положением на переднем крае обороны. Я удовлетворен своей жизнью, и это главное.
16 октября 1941 года
Наши дела на фронте складываются неблагоприятно. Враг яростно наседает, неся большие потери. Но и наши потери велики. Оставлены города Орел, Брянск, Вязьма, Мариуполь. Противник наступает на Калинин (ныне Тверь). Таким образом, он пытается охватить кольцом Москву, наступая от Орла, Калинина и Вязьмы. Передают, что немцы собрали танки всех систем, множество самолетов, артиллерии и рвутся к Москве. Бои идут уже на подступах к Калинину. Наши войска пятятся, нанося врагу существенные потери. Москве создана смертельная опасность. Не меньшая опасность создана для Донбасса и Ростова. После падения Мариуполя открылся путь для немцев на Таганрог и Ростов. Если будет перерезана Ростовская железная дорога, то нам придется возить нефть по Волге.
Мы непрерывно готовимся к активной обороне города, к борьбе на улицах. Михаил Федорович Юскин предложил использовать пожарные автонасосы в качестве огнеметов. Вчера проводили опыт. Приезжали товарищи Кубаткин и Иванов. Потом всех нас пригласили в УНКВД. После недолгих переговоров мне предложили возглавить комиссию по дальнейшей разработке этого вопроса. Сегодня приступаю к работе.
По указанию властей мы формируем военную дивизию пожарных. Меня предварительно наметили начальником штаба дивизии. Командиром дивизии назначен Сериков, комиссаром — Петров, помощником командира дивизии — Верин.
18 октября 1941 года
Положение на фронтах все ухудшается. После продолжительной обороны наши войска эвакуировались из Одессы. Она сдана противнику. Враг рвется к Москве.
23 октября 1941 года
После кровопролитных боев вчера оставлен Таганрог. Враг рвется к Ростову и к Москве. Командующим западным фронтом в 100-120 километрах от Москвы назначен генерал армии Жуков, командующим на непосредственных подступах к Москве — генерал-лейтенант Артемьев. В Москве введено осадное положение. Движение с 12 до 5 утра запрещено. Враг у Можайска, у Малого Ярославца. Идут ожесточенные бои на всех фронтах. Пожалуй, мы сейчас переживаем самую тяжелую фазу войны. Под угрозой оказалась самая населенная часть страны. Фашисты поставили на карту все. Если они сейчас будут остановлены, то это уже будет начало поражения их. Сегодня пошел пятый месяц войны. И за все это время враг наступает, а наши войска медленно пятятся. Такие бои, которые идут непрерывно на всем фронте не могут долго продолжаться. Армии будут физически уничтожены. Никогда мир еще не видел таких потоков человеческой крови, какие наблюдаются в эту войну. Ежедневно истребляются с обеих сторон десятки тысяч человек.
На Ленинградском фронте инициатива перешла к нашим войскам. Наступательный порыв фашистов прошел. Враг окопался, и его медленно — буквально по 100-300 метров в сутки оттесняют наши войска. Но это зверье яростно сопротивляется и в обороне. Из вражеских траншей непрерывно изрыгается минометный, пулеметный и артиллерийский огонь.
Три ночи не было налетов авиации, и мы спали спокойно в кроватях. Но еще ни разу не прекращался артиллерийский обстрел города.
Я по поручению товарища Кубаткина занимаюсь подготовкой к переделке пожарных автонасосов в огнеметы. Возглавляю комиссию из инженеров. Сегодня испытание приспособлений.
29 октября 1941 года
Получил телеграмму от Лели. Пишет: «Твои письма получаю, тебе пишу много, здорова, целую». Спасибо ей за память обо мне.
Бои по-прежнему идут на всех фронтах. Противник еще не остановлен. 27 октября сдан город Сталино (ныне город Донецк). Сегодня сообщили о сдаче Харькова. Значит, Курск под угрозой. Что-то будет с Ольгой и с мамой. Я даже не знаю, где они и что с ними?
Мы сформировали дивизию из личного состава городской пожарной охраны — трех полкового состава. Меня назначили командиром второго полка. Сегодня была проверка знаний. Решали задачу по военной тактике. Без всякой консультации, я нанес на карту обстановку и написал приказ за командира 2-го стрелкового батальона. Завтра узнаю, в чем ошибся. Но чувствую, что моя работа не будет забракована.
По решению Государственного Комитета Обороны наш жилой дом НКВД в Ленинграде по Московскому шоссе 7-В передали заводу «Электросила». Нам предложено выселиться и получить другую жилплощадь в городе. При содействии т. Аслина я сегодня получил ордер на две комнаты в квартире 5 в доме № 16 по улице Каляева (ныне Захарьевская улица). Завтра буду перевозить вещи.
8 ноября 1941 года
Сейчас только вернулся с пожара в доме № 19 по Обводному каналу. Горел госпиталь. В 18 часов в здание госпиталя попала фугасная бомба. Пробило четыре этажа. Убито девять человек. Пожара не было. Спустя полтора часа вдруг появилось пламя в очаге разрушения. Огнем охватило все этажи и чердак. Когда пожарные части развернулись для тушения, неожиданно обвалилась наружная стена. Никто не пострадал. Когда пожар в основном уже был локализован, внезапно обрушились сводчатые перекрытия над коридорами во всех четырех этажах. Обломками засыпало четырех бойцов 23 ГПК, извлечен убитым младший командир Башкиров, начальник 23 ГПК Бравичев получил тяжелое ранение, политруку Шалыгину и младшему командиру Рыбакову ампутировали по ноге. Тяжело ранен начальник караула водоспасательной службы офицер Гипис. Пять человек получили легкие ранения. Я несколько раз ходил по этим коридорам. Судьба и на этот раз спасла меня от гибели.Вчера возник пожар от фугасной бомбы в доме № 29 на набережной реки Мойки. Пожар был весьма трудный. Я руководил тушением. Во время тушения пожара неожиданно взорвалась бомба замедленного действия, которая никем не замеченной лежала в нижнем этаже не горевшей части здания. От взрыва получили ранение лица восемь бойцов. Разбило выдвижную пожарную лестницу, перебило рукавные линии. Взрыв внес некоторое расстройство в тушение. Я был на крыше в момент взрыва, но не пострадал. Судьба снова меня пощадила.
Взрывами вышибло лестничную клетку в одну часть горящего здания. Горело в четвертом этаже. Проникнуть в горящий этаж не было возможности. Двор был настолько тесен, что механическая пожарная лестница в нем не могла развернуться, переносные раздвижные лестницы не доставали до горящего этажа. Выход из положения нашел один из бойцов. Он предложил спустить его с крыши на веревке вместе со стволом. Его предложение осуществили. Вися в воздухе напротив горящего этажа, он стал поливать помещения из окна. А когда ему удалось сбить пламя, тогда он проник в помещения и быстро ликвидировал горение. По веревке спустились с крыши и еще несколько бойцов. Пожар был ликвидирован еще во время воздушной тревоги и не демаскировал центр города. Это имело весьма важное значение. Дело в том, что дом, в который попало несколько фугасных бомб, находился вблизи Зимнего дворца. Вполне вероятно, что эти бомбы предназначались для Зимнего дворца, но летчик промахнулся, и они упали рядом на жилой дом.
Мне пока удается избегать опасности. Помогают случаи. Так, пожалуй, чего доброго начнешь верить в сверхъестественную силу. На днях собрался ехать на затянувшийся пожар по Языкову переулку. Уже подошел к машине, как раздалась очередная воздушная тревога. Пришлось идти на командный пункт. А в этот налет враг сбросил по пожарищу несколько фугасных бомб. Разбиты три пожарных автонасоса, пятеро убито, пятеро тяжело ранено.
Пишу на новом месте. Разместился на Набережной Мойки в доме 85, в четвертом этаже. Сюда перевез свой кабинет и кровать. Ночь находился здесь. Началась новая служба с новыми функциями. Круг обязанностей, правда, не совсем четко определен, но главное состоит в том, что нужно обеспечить боеспособность частей городской пожарной охраны, отличное тушение пожаров по воздушной тревоге и в обычное время. Теперь буду жить в казарме, но в своем кабинете. Пока еще трудно организовать свой быт и питание. Полагаю, что иногда придется голодать из-за своей неорганизованности в этом отношении. Надо привыкать к новым людям, изучать их характеры. Но что же, ведь не впервые этим делом заниматься. Не унывай, старина! Больше энергии, сметливости и инициативы, как сказал об этом т. Кубаткин, и все пойдет своим чередом. 1 октября 1941 года. Среда
Наши войска оставили Полтаву.
Сегодня с 20 до 23 часов длилась тревога. И за все это время вражеская авиация действовала, сбрасывая ЗАБ (зажигательные авиабомбы) и ФАБ (фугасные авиабомбы). Весьма интенсивный налет был на центр. Много ЗАБ было выброшено на ул. Герцена (ныне улица Большая Морская). Бомбы упали на здание штаба противопожарной службы и во двор. Загорелись крыши на соседнем доме, на гостинице «Астория», на зданиях бывших Германского и Итальянского посольств. Все пожары были удачно потушены. Произошел уже отбой воздушной тревоги. Но вот возник пожар на улице Бакунина в доме № 14. Внезапно вспыхнул склад хлопка. К нашему приезду горело на площади до 1500 кв. м. Загорелся рядом расположенный пятиэтажный склад. Удачным маневром пламя удалось сбить. Разборка хлопка теперь будет вестись в течение одних-двух суток.
Вчера ушли на передовые позиции начальник нашей школы М.П. Блейхман и начальник политотдела И.И. Тимошенко.
9 октября 1941 года
Давно не записывал. Некогда было. Была такая кутерьма, что даже не знаю какой сегодня день. Сбился со счета. Иногда кажется, что вчера был, скажем, понедельник, вдруг выясняется, что сегодня уже четверг.
Прошло всего несколько дней моей новой службы, а как изменилась моя жизнь. Я заметно похудел. Перестал спать ночами. Последние пять-шесть дней спал по два-три часа в сутки и то урывками, между воздушными тревогами. Даже дневник не вел — нет времени. Надо осваивать город, изучать его. Надо оправдывать на работе то огромное доверие, которое мне оказали, надо организовывать тушение многочисленных пожаров.
Мы сейчас ведем упорную борьбу с гитлеровскими стервятниками. Каждую ночь фашистские самолеты нападают на город и сбрасывают сотни, иногда тысячи бомб. Только на один порт за один налет сброшено более пяти тысяч зажигалок. Позавчера в ночь возникло восемьдесят четыре активных очага пожара, где работали городские пожарные команды. А в каких условиях приходится работать? Враг для того и поджигает, чтобы при освещении от пожарищ можно было бомбардировать важные объекты. Но получается так: он зажжет, а мы быстро потушим. Мы, советские пожарные, тушим пожары в момент воздушных атак, не ожидая их окончания. Наши бойцы и командиры проявляют, безусловно, отвагу, мужество и самоотверженность, поступают не так, как, например, в Англии. Говорят, что там пожарные выезжают на тушение пожаров только после отбоя воздушной тревоги.
Я побывал уже на многих крупных пожарах: на заводе «Северный пресс», «Петрозаводе», на складах на Бумажной улице, в Волковой деревне, на «Треугольнике» в Московском районе и т.д. Четыре раза я попадал под непосредственное бомбометание, и пока цел и невредим. Я слышал невероятно сильные разрывы бомб вблизи, видел, как взметывались вверх огненные столбы, и не испытывал страха: мои чувства уже успели атрофироваться. Сегодня вокруг меня разорвалось одиннадцать фугасных бомб. Ранило на пожаре начальника опергруппы Василия Ивановича Склауни, его начштаба Катугина и других. Сегодня я видел, как некоторые впадают в панику, трусливо жмутся и прячутся. Когда мы увидели, как от пикирующего бомбардировщика оторвались фугасные бомбы и с противным завыванием стали падать на наши головы, один из наших командиров вцепился мне сзади за плечи и потянул, опрокидывая меня на себя и как бы прикрываясь мною. Лицо его было искажено страхом, глаза вылезали из орбит. По-моему, он потерял тогда над собой контроль и поступал, руководствуясь инстинктом самосохранения. В один из моментов фугасная бомба полетела буквально мне на голову. Я это видел и в какую-то долю секунды осознал: вот он — конец моей жизни. Вслед за этим раздался страшный грохот. Я стоял снаружи заводского цеха, тесно прижавшись к бетонной стене, а бомба упала по ту сторону стены, внутри здания. Меня даже не свалила взрывная волна: она нейтрализовалась стенами.
Был ли у меня страх перед очевидной смертью, когда на мою голову мчалась смертоносная бомба? Наверное, был, но остро я этого не ощутил — настолько я устал, и мне так хочется отдохнуть. Но как же резко изменилась моя жизнь: от тихой, размеренной, строго регламентированной деятельности в учебном заведении к беспорядочной, абсолютно нерегламентированной жизни на переднем крае обороны, в гуще событий, в руководящей роли по ликвидации последствий ужасных бомбардировок! Не успев привыкнуть к этому дьявольскому процессу разрушения, я, должно быть, надорвал свои физические силы. А, возможно, сейчас резко обозначилась любопытная черта моего характера, которую я и раньше замечал при тушении пожаров в мирное время: чем сложнее и ужаснее обстановка, тем хладнокровнее я становлюсь.
Сегодня утром, прямо с пожара, заехал к себе на квартиру. Зашел к матери Тимошенко — к Елене Никифоровне. Вид у меня был необычен: весь в грязи и саже, мокрый, страшно утомленный и похудевший. Она всплеснула руками и молча покачала головой. Разговорились. Она напоила меня горячим чаем с сухарями и обогрела у плиты. Это мне было очень необходимо. Дома все спокойно. Думал получить письмо от жены. Но писем не оказалось. Беспокоюсь, уж не случилось ли что-нибудь плохое? Ох, как тяжело жить в одиночестве!
Квартиру я совершенно забросил. Не бываю там неделями. Некогда. Но я доволен, что в период Отечественной войны я не сижу сложа руки, а активно борюсь, не щадя своей жизни. Ведь моя жизнь непрерывно подвергается опасности, и это не угнетает мой дух, а возвышает его. Я заметил, что мое сознание не раз отмечало важность моего теперешнего положения, роли и значения. Я горжусь своей ролью, своим теперешним положением на переднем крае обороны. Я удовлетворен своей жизнью, и это главное.
16 октября 1941 года
Наши дела на фронте складываются неблагоприятно. Враг яростно наседает, неся большие потери. Но и наши потери велики. Оставлены города Орел, Брянск, Вязьма, Мариуполь. Противник наступает на Калинин (ныне Тверь). Таким образом, он пытается охватить кольцом Москву, наступая от Орла, Калинина и Вязьмы. Передают, что немцы собрали танки всех систем, множество самолетов, артиллерии и рвутся к Москве. Бои идут уже на подступах к Калинину. Наши войска пятятся, нанося врагу существенные потери. Москве создана смертельная опасность. Не меньшая опасность создана для Донбасса и Ростова. После падения Мариуполя открылся путь для немцев на Таганрог и Ростов. Если будет перерезана Ростовская железная дорога, то нам придется возить нефть по Волге.
Мы непрерывно готовимся к активной обороне города, к борьбе на улицах. Михаил Федорович Юскин предложил использовать пожарные автонасосы в качестве огнеметов. Вчера проводили опыт. Приезжали товарищи Кубаткин и Иванов. Потом всех нас пригласили в УНКВД. После недолгих переговоров мне предложили возглавить комиссию по дальнейшей разработке этого вопроса. Сегодня приступаю к работе.
По указанию властей мы формируем военную дивизию пожарных. Меня предварительно наметили начальником штаба дивизии. Командиром дивизии назначен Сериков, комиссаром — Петров, помощником командира дивизии — Верин.
18 октября 1941 года
Положение на фронтах все ухудшается. После продолжительной обороны наши войска эвакуировались из Одессы. Она сдана противнику. Враг рвется к Москве.
23 октября 1941 года
После кровопролитных боев вчера оставлен Таганрог. Враг рвется к Ростову и к Москве. Командующим западным фронтом в 100-120 километрах от Москвы назначен генерал армии Жуков, командующим на непосредственных подступах к Москве — генерал-лейтенант Артемьев. В Москве введено осадное положение. Движение с 12 до 5 утра запрещено. Враг у Можайска, у Малого Ярославца. Идут ожесточенные бои на всех фронтах. Пожалуй, мы сейчас переживаем самую тяжелую фазу войны. Под угрозой оказалась самая населенная часть страны. Фашисты поставили на карту все. Если они сейчас будут остановлены, то это уже будет начало поражения их. Сегодня пошел пятый месяц войны. И за все это время враг наступает, а наши войска медленно пятятся. Такие бои, которые идут непрерывно на всем фронте не могут долго продолжаться. Армии будут физически уничтожены. Никогда мир еще не видел таких потоков человеческой крови, какие наблюдаются в эту войну. Ежедневно истребляются с обеих сторон десятки тысяч человек.
На Ленинградском фронте инициатива перешла к нашим войскам. Наступательный порыв фашистов прошел. Враг окопался, и его медленно — буквально по 100-300 метров в сутки оттесняют наши войска. Но это зверье яростно сопротивляется и в обороне. Из вражеских траншей непрерывно изрыгается минометный, пулеметный и артиллерийский огонь.
Три ночи не было налетов авиации, и мы спали спокойно в кроватях. Но еще ни разу не прекращался артиллерийский обстрел города.
Я по поручению товарища Кубаткина занимаюсь подготовкой к переделке пожарных автонасосов в огнеметы. Возглавляю комиссию из инженеров. Сегодня испытание приспособлений.
29 октября 1941 года
Получил телеграмму от Лели. Пишет: «Твои письма получаю, тебе пишу много, здорова, целую». Спасибо ей за память обо мне.
Бои по-прежнему идут на всех фронтах. Противник еще не остановлен. 27 октября сдан город Сталино (ныне город Донецк). Сегодня сообщили о сдаче Харькова. Значит, Курск под угрозой. Что-то будет с Ольгой и с мамой. Я даже не знаю, где они и что с ними?
Мы сформировали дивизию из личного состава городской пожарной охраны — трех полкового состава. Меня назначили командиром второго полка. Сегодня была проверка знаний. Решали задачу по военной тактике. Без всякой консультации, я нанес на карту обстановку и написал приказ за командира 2-го стрелкового батальона. Завтра узнаю, в чем ошибся. Но чувствую, что моя работа не будет забракована.
По решению Государственного Комитета Обороны наш жилой дом НКВД в Ленинграде по Московскому шоссе 7-В передали заводу «Электросила». Нам предложено выселиться и получить другую жилплощадь в городе. При содействии т. Аслина я сегодня получил ордер на две комнаты в квартире 5 в доме № 16 по улице Каляева (ныне Захарьевская улица). Завтра буду перевозить вещи.
8 ноября 1941 года
Сейчас только вернулся с пожара в доме № 19 по Обводному каналу. Горел госпиталь. В 18 часов в здание госпиталя попала фугасная бомба. Пробило четыре этажа. Убито девять человек. Пожара не было. Спустя полтора часа вдруг появилось пламя в очаге разрушения. Огнем охватило все этажи и чердак. Когда пожарные части развернулись для тушения, неожиданно обвалилась наружная стена. Никто не пострадал. Когда пожар в основном уже был локализован, внезапно обрушились сводчатые перекрытия над коридорами во всех четырех этажах. Обломками засыпало четырех бойцов 23 ГПК, извлечен убитым младший командир Башкиров, начальник 23 ГПК Бравичев получил тяжелое ранение, политруку Шалыгину и младшему командиру Рыбакову ампутировали по ноге. Тяжело ранен начальник караула водоспасательной службы офицер Гипис. Пять человек получили легкие ранения. Я несколько раз ходил по этим коридорам. Судьба и на этот раз спасла меня от гибели.Вчера возник пожар от фугасной бомбы в доме № 29 на набережной реки Мойки. Пожар был весьма трудный. Я руководил тушением. Во время тушения пожара неожиданно взорвалась бомба замедленного действия, которая никем не замеченной лежала в нижнем этаже не горевшей части здания. От взрыва получили ранение лица восемь бойцов. Разбило выдвижную пожарную лестницу, перебило рукавные линии. Взрыв внес некоторое расстройство в тушение. Я был на крыше в момент взрыва, но не пострадал. Судьба снова меня пощадила.
Взрывами вышибло лестничную клетку в одну часть горящего здания. Горело в четвертом этаже. Проникнуть в горящий этаж не было возможности. Двор был настолько тесен, что механическая пожарная лестница в нем не могла развернуться, переносные раздвижные лестницы не доставали до горящего этажа. Выход из положения нашел один из бойцов. Он предложил спустить его с крыши на веревке вместе со стволом. Его предложение осуществили. Вися в воздухе напротив горящего этажа, он стал поливать помещения из окна. А когда ему удалось сбить пламя, тогда он проник в помещения и быстро ликвидировал горение. По веревке спустились с крыши и еще несколько бойцов. Пожар был ликвидирован еще во время воздушной тревоги и не демаскировал центр города. Это имело весьма важное значение. Дело в том, что дом, в который попало несколько фугасных бомб, находился вблизи Зимнего дворца. Вполне вероятно, что эти бомбы предназначались для Зимнего дворца, но летчик промахнулся, и они упали рядом на жилой дом.
Мне пока удается избегать опасности. Помогают случаи. Так, пожалуй, чего доброго начнешь верить в сверхъестественную силу. На днях собрался ехать на затянувшийся пожар по Языкову переулку. Уже подошел к машине, как раздалась очередная воздушная тревога. Пришлось идти на командный пункт. А в этот налет враг сбросил по пожарищу несколько фугасных бомб. Разбиты три пожарных автонасоса, пятеро убито, пятеро тяжело ранено.