Ради жизни на земле: 80-летию Великой Победы
11:23 08.05.2025
Из воспоминаний помощника начальника караула, заместителя начальника пожарной команды завода им. Жданова Виктора Григорьевича ГрибоваВ начале июля-месяца 1941 года мы, трое выпускников школы ВПО НКВД имени В.В. Куйбышева, только что получившие звания воентехников II-го ранга и новенькую командирскую форму: Федя Матвеев, Ваня Минаев и я — были назначены в военизированную пожарную команду завода имени А.А. Жданова (ныне Судостроительный завод «Северная верфь») на должности помощников начальников караулов.
Дежурство было двухсменное, время — военное. Сменившись с дежурства, караул в полном составе направлялся на работу. Весь гарнизон пожарной охраны работал тогда с предельной нагрузкой по подготовке города к противопожарной обороне.
Мы строили большие противопожарные водоемы, разбирали сараи, возводили оборонительные сооружения на проспекте Стачек, убирали урожай на полях совхоза «Предпортовый». По возвращении с работы в районе мы шли по цехам на заводе: проверяли состояние средств пожаротушения, боеготовность цеховых пожарных команд, осуществляли плановую подготовку закрепленного за нашим караулом сектора. Мы видели, как у станков трудятся рабочие, а рядом стоят винтовки — большинство рабочих состояло в истребительном батальоне.
Однажды я зашел к начальнику цеха № 15 и спросил его об изменениях в составе цеховой пожарной команды. Присутствующий в кабинете начальника старший лейтенант в форме НКВД спросил меня, почему я так интересуюсь цеховой пожарной командой, что окончил и откуда родом. На его предложение взять на себя обучение одной из рот истребительного батальона я сообщил, что не вправе решать этот вопрос.
По договоренности штаба батальона к моим нагрузкам прибавилось проведение ежедневных занятий с рабочими по 2-3 часа. Я был сердечно благодарен школе имени В.В. Куйбышева за то, что она дала нам знания по вопросам штыкового боя, гранатометания, изучения оружия, приемов стрельбы, строевой подготовки, тактики взвода в обороне и наступлении, и я мог достойно перед людьми старше меня по возрасту носить свои командирские «кубики» на петлицах. Эти мои занятия прекратились с уходом батальона в Кировскую дивизию народного ополчения.
Много времени нами уделялось занятиям с рабочими и членами цеховых пожарных команд по применению средств пожаротушения. Помню, как сотрудники пожарной охраны неоднократно на площадке завода показывали тушение настоящих зажигательных бомб. На тушении были представлены килограммовые электронно-термитные бомбы, с которыми мы потом слишком хорошо познакомились.
Напряженная трудовая деятельность не давала нам передышки: ни в дежурные сутки, ни вне смены. В дежурные сутки надо было проводить занятия с личным составом, проверять посты и дозоры, организовывать выполнение хозработ.
Моим начальником караула был чудесный, душевный человек, старый член ВКП (б) Стукалкин Павел Николаевич, работавший в пожарной охране завода так давно, что Борис Иванович Кончаев, приезжая к нам, называл его старожилом. Он был малограмотным и возлагал на меня ведение всей документации караула, относился ко мне по-отцовски, и как мог, старался облегчить работу. 22-го июня 1941 года, когда началась война, он отложил из пачки папирос одну и заявил, что скурит ее в день победы. Это знали все и, когда было трудно с куревом, часто просили его показать папиросу, приготовленную для победы. Действительно, только в день 9-го мая 1945 года, когда праздновали победу, он торжественно, при всех скурил эту папиросу.
В боевом расчете у нас было три боевых пожарных автомашины и поезд, состоявший из двух платформ, на которых находились: паровой насос, две цистерны с водой, запас рукавов и пожарно-техническое вооружение. Были у нас в команде две хозяйственных автомашины: ГАЗ-АА и «Форд-пикап». По сигналу воздушной тревоги я и трое бойцов — боевой расчет — садились в пикап и следовали на лесосклад, где стоял поезд. К нам прибывал паровоз, и мы готовы были прибыть туда, где понадобятся наши силы.
Первая бомбардировка завода не принесла ощутимых результатов — бомбы попадали в залив и в акваторию.
При второй бомбардировке на завод было сброшено четыре фугасных бомбы. Эта бомбардировка имела тяжелые последствия. Одна из бомб попала на территорию хранилища горючего, так называемый склад масел, и вызвала пожар. Наш постовой Павел Морозов начал тушить пожар и сообщил в команду. В это время я проводил занятия в цехе № 6 с членами цеховой пожарной команды, которые по сигналу воздушной тревоги заняли свои места, а мне надо было позвонить в ВПК и дать связь о следовании на лесосклад к поезду. Услышав резкий свист падающей бомбы, я лег к стенке в проеме ворот цеха.
Бомба угодила в землю около деревянного двухэтажного здания нашего общежития, находящегося метрах в 150-200 от цеха. Во втором этаже здания размещалось общежитие работников охраны — девушек.
Когда я вбежал в здание, услышал плач и рыдания девушек, находящихся на втором этаже в нашем общежитии, увидел нагромождения из коек, тумбочек, постельных принадлежностей, табуретов и столов, перемешанных в диком беспорядке. Все было засыпано кусками штукатурки и битым стеклом.
В одной из комнат нашего общежития на полу лежал смертельно раненый командир отделения Буланьков, голова его конвульсивно дергалась. Больше пострадавших у нас не было. Ознакомившись с обстановкой, я позвонил в ВПК по прямому телефону (оказалось он работает) и сообщил обо всем. Вскоре к очагу поражения прибыли :начальник охраны завода, помощник по УСЧ начальника ВПК воентехник II ранга Николай Федорович Лещук, санитарные машины и медико-санитарная команда цеха № 6. К их прибытию Буланьков умер.
Забегая вперед, скажу, что нам не повезло и с другим зданием, где после этого разместилось наше общежитие (бывший склад № 11): при первом обстреле 4 сентября 1941 года снаряд попал в него и разорвался там. К счастью, никого в это время в общежитии не было.
На третьем очаге поражения, там, где упало две бомбы, я побывал поздно вечером, когда закончил работу по разборке в нашем бывшем общежитии и оборудованию помещения для личного состава в другом здании. Наши люди рассказывали про этот очаг нечто страшное.
Фашисты совершили налет в обеденный перерыв, когда очень много народа с завода вышло за проходную и там, в торговых точках (ларьках, палатках и магазинах), на кольце трамвая покупали продукты, а в сквере завода — обедали. Я не был на месте и не видел, было ли бомбометание прицельным, но результатом было то, что две бомбы угодили в центр людского водоворота: одна в деревянную проходную, другая — в сквер.
Наш дежурный караул после ликвидации пожара на складе масел перебросили к проходной, где личный состав помогал саперной службе разбирать завалы из конструкций и ларьков, палаток, магазинов, щебня и земли, поднимать опрокинутые трамваи и извлекать трупы людей, а зачастую и просто окровавленные куски человеческих тел.
Сильная бомбардировка завода была в сентябре. Уже темнело, в небе ничего не было видно, я, по сигналу воздушной тревоги, во главе боевого расчета прибыл на склад леса, и мы привели пожарный поезд в боевую готовность. Слышно было характерное, с лязгающим подвыванием, гудение немецких самолетов. Потом все покрыл сплошной свист и грохот. Бомбы сыпались на завод. Вдруг мы увидели, что всюду вокруг нас территория усыпана зажигательными бомбами. Они горели, разбрасывая огненные брызги на штабеля с досками и бревнами, на дороги, по берегу реки. Стало светло, как днем.
Мы бросились в разные стороны: сбрасывали на землю бомбы со штабелей древесины, тушили очаги загораний, кидали «зажигалки» в реку и просто «футболили» их в воду. Но мы не все углядели: одна или несколько зажигательных бомб, пробив тесовую крышу, попали вовнутрь деревянного склада готовой продукции цеха № 11 (деревообрабатывающего). Склад был начинен деревянными изделиями, покрытыми лаком, — над крышей его возник громадный столб огня.
Машинист подал в насос пар, мы проложили линию рукавов литер «А» от насоса к складу, вскрыли ворота и дали воду внутрь, на очаг огня. Вскоре прибыл дежурный караул нашей ВПК и стали прибывать подразделения из города. Героический труд пожарных не дал огню возможности распространиться на громадные объемы сухой древесины, находящейся на лесоскладе.
В последующее время блокады фугасные и зажигательные бомбы падали на территорию завода, особенно в районе эллинга, но загорания от них быстро ликвидировались цеховой пожарной командой, нашими постовыми или прибывшим дежурным караулом ВПК. Подсчитано, что за годы фашистской блокады на территорию завода упало более 17 тысяч зажигательных бомб.
Летом 1942 и 1943 годов были неоднократные бомбардировки завода кусками рельс, обломками металлических конструкций и тому подобное. Несколько раз над территорией завода сбрасывались листовки, и летели они с ужасным свистом, так как не разбрасывались, выталкивались из кассет одной пачкой, формой напоминающей цилиндр.
Дежурство было двухсменное, время — военное. Сменившись с дежурства, караул в полном составе направлялся на работу. Весь гарнизон пожарной охраны работал тогда с предельной нагрузкой по подготовке города к противопожарной обороне.
Мы строили большие противопожарные водоемы, разбирали сараи, возводили оборонительные сооружения на проспекте Стачек, убирали урожай на полях совхоза «Предпортовый». По возвращении с работы в районе мы шли по цехам на заводе: проверяли состояние средств пожаротушения, боеготовность цеховых пожарных команд, осуществляли плановую подготовку закрепленного за нашим караулом сектора. Мы видели, как у станков трудятся рабочие, а рядом стоят винтовки — большинство рабочих состояло в истребительном батальоне.
Однажды я зашел к начальнику цеха № 15 и спросил его об изменениях в составе цеховой пожарной команды. Присутствующий в кабинете начальника старший лейтенант в форме НКВД спросил меня, почему я так интересуюсь цеховой пожарной командой, что окончил и откуда родом. На его предложение взять на себя обучение одной из рот истребительного батальона я сообщил, что не вправе решать этот вопрос.
По договоренности штаба батальона к моим нагрузкам прибавилось проведение ежедневных занятий с рабочими по 2-3 часа. Я был сердечно благодарен школе имени В.В. Куйбышева за то, что она дала нам знания по вопросам штыкового боя, гранатометания, изучения оружия, приемов стрельбы, строевой подготовки, тактики взвода в обороне и наступлении, и я мог достойно перед людьми старше меня по возрасту носить свои командирские «кубики» на петлицах. Эти мои занятия прекратились с уходом батальона в Кировскую дивизию народного ополчения.
Много времени нами уделялось занятиям с рабочими и членами цеховых пожарных команд по применению средств пожаротушения. Помню, как сотрудники пожарной охраны неоднократно на площадке завода показывали тушение настоящих зажигательных бомб. На тушении были представлены килограммовые электронно-термитные бомбы, с которыми мы потом слишком хорошо познакомились.
Напряженная трудовая деятельность не давала нам передышки: ни в дежурные сутки, ни вне смены. В дежурные сутки надо было проводить занятия с личным составом, проверять посты и дозоры, организовывать выполнение хозработ.
Моим начальником караула был чудесный, душевный человек, старый член ВКП (б) Стукалкин Павел Николаевич, работавший в пожарной охране завода так давно, что Борис Иванович Кончаев, приезжая к нам, называл его старожилом. Он был малограмотным и возлагал на меня ведение всей документации караула, относился ко мне по-отцовски, и как мог, старался облегчить работу. 22-го июня 1941 года, когда началась война, он отложил из пачки папирос одну и заявил, что скурит ее в день победы. Это знали все и, когда было трудно с куревом, часто просили его показать папиросу, приготовленную для победы. Действительно, только в день 9-го мая 1945 года, когда праздновали победу, он торжественно, при всех скурил эту папиросу.
В боевом расчете у нас было три боевых пожарных автомашины и поезд, состоявший из двух платформ, на которых находились: паровой насос, две цистерны с водой, запас рукавов и пожарно-техническое вооружение. Были у нас в команде две хозяйственных автомашины: ГАЗ-АА и «Форд-пикап». По сигналу воздушной тревоги я и трое бойцов — боевой расчет — садились в пикап и следовали на лесосклад, где стоял поезд. К нам прибывал паровоз, и мы готовы были прибыть туда, где понадобятся наши силы.
Первая бомбардировка завода не принесла ощутимых результатов — бомбы попадали в залив и в акваторию.
При второй бомбардировке на завод было сброшено четыре фугасных бомбы. Эта бомбардировка имела тяжелые последствия. Одна из бомб попала на территорию хранилища горючего, так называемый склад масел, и вызвала пожар. Наш постовой Павел Морозов начал тушить пожар и сообщил в команду. В это время я проводил занятия в цехе № 6 с членами цеховой пожарной команды, которые по сигналу воздушной тревоги заняли свои места, а мне надо было позвонить в ВПК и дать связь о следовании на лесосклад к поезду. Услышав резкий свист падающей бомбы, я лег к стенке в проеме ворот цеха.
Бомба угодила в землю около деревянного двухэтажного здания нашего общежития, находящегося метрах в 150-200 от цеха. Во втором этаже здания размещалось общежитие работников охраны — девушек.
Когда я вбежал в здание, услышал плач и рыдания девушек, находящихся на втором этаже в нашем общежитии, увидел нагромождения из коек, тумбочек, постельных принадлежностей, табуретов и столов, перемешанных в диком беспорядке. Все было засыпано кусками штукатурки и битым стеклом.
В одной из комнат нашего общежития на полу лежал смертельно раненый командир отделения Буланьков, голова его конвульсивно дергалась. Больше пострадавших у нас не было. Ознакомившись с обстановкой, я позвонил в ВПК по прямому телефону (оказалось он работает) и сообщил обо всем. Вскоре к очагу поражения прибыли :начальник охраны завода, помощник по УСЧ начальника ВПК воентехник II ранга Николай Федорович Лещук, санитарные машины и медико-санитарная команда цеха № 6. К их прибытию Буланьков умер.
Забегая вперед, скажу, что нам не повезло и с другим зданием, где после этого разместилось наше общежитие (бывший склад № 11): при первом обстреле 4 сентября 1941 года снаряд попал в него и разорвался там. К счастью, никого в это время в общежитии не было.
На третьем очаге поражения, там, где упало две бомбы, я побывал поздно вечером, когда закончил работу по разборке в нашем бывшем общежитии и оборудованию помещения для личного состава в другом здании. Наши люди рассказывали про этот очаг нечто страшное.
Фашисты совершили налет в обеденный перерыв, когда очень много народа с завода вышло за проходную и там, в торговых точках (ларьках, палатках и магазинах), на кольце трамвая покупали продукты, а в сквере завода — обедали. Я не был на месте и не видел, было ли бомбометание прицельным, но результатом было то, что две бомбы угодили в центр людского водоворота: одна в деревянную проходную, другая — в сквер.
Наш дежурный караул после ликвидации пожара на складе масел перебросили к проходной, где личный состав помогал саперной службе разбирать завалы из конструкций и ларьков, палаток, магазинов, щебня и земли, поднимать опрокинутые трамваи и извлекать трупы людей, а зачастую и просто окровавленные куски человеческих тел.
Сильная бомбардировка завода была в сентябре. Уже темнело, в небе ничего не было видно, я, по сигналу воздушной тревоги, во главе боевого расчета прибыл на склад леса, и мы привели пожарный поезд в боевую готовность. Слышно было характерное, с лязгающим подвыванием, гудение немецких самолетов. Потом все покрыл сплошной свист и грохот. Бомбы сыпались на завод. Вдруг мы увидели, что всюду вокруг нас территория усыпана зажигательными бомбами. Они горели, разбрасывая огненные брызги на штабеля с досками и бревнами, на дороги, по берегу реки. Стало светло, как днем.
Мы бросились в разные стороны: сбрасывали на землю бомбы со штабелей древесины, тушили очаги загораний, кидали «зажигалки» в реку и просто «футболили» их в воду. Но мы не все углядели: одна или несколько зажигательных бомб, пробив тесовую крышу, попали вовнутрь деревянного склада готовой продукции цеха № 11 (деревообрабатывающего). Склад был начинен деревянными изделиями, покрытыми лаком, — над крышей его возник громадный столб огня.
Машинист подал в насос пар, мы проложили линию рукавов литер «А» от насоса к складу, вскрыли ворота и дали воду внутрь, на очаг огня. Вскоре прибыл дежурный караул нашей ВПК и стали прибывать подразделения из города. Героический труд пожарных не дал огню возможности распространиться на громадные объемы сухой древесины, находящейся на лесоскладе.
В последующее время блокады фугасные и зажигательные бомбы падали на территорию завода, особенно в районе эллинга, но загорания от них быстро ликвидировались цеховой пожарной командой, нашими постовыми или прибывшим дежурным караулом ВПК. Подсчитано, что за годы фашистской блокады на территорию завода упало более 17 тысяч зажигательных бомб.
Летом 1942 и 1943 годов были неоднократные бомбардировки завода кусками рельс, обломками металлических конструкций и тому подобное. Несколько раз над территорией завода сбрасывались листовки, и летели они с ужасным свистом, так как не разбрасывались, выталкивались из кассет одной пачкой, формой напоминающей цилиндр.